РАЗОЧАРОВАННЫЙ СОБЛАЗНИТЕЛЬ МОРИС РОНЕРАССКАЗЫВАЕТ КЛОДУ БЕРТО

Мой фильм («Вор из Тибидабо»)…Я рассказывал о нём на протяжении восьми лет. В барах, зелёных, как бильярдные столы, в красных барах, в которых чувствуешь себя счастливым, совершенно черных кафе, как «У Режины», на террасах летних кафе, когда пьёшь скотч за 10 франков рядом с клошарами. Я так много говорил о нём, что казалось, что он уже снят. Ночью хорошо укреплённые границы, разделяющие людей в дневное время, размываются. Трудности исчезают как по волшебству…А потом надо возвращаться. Это время, когда появляется щетина, время, когда выпитое заглушает отчаяние. Встречаешь бездомных, копающихся в урнах для мусора в поисках еды, работников метро, зарабатывающих на жизнь под землей, и восход солнца. Долгое время солнце служило мне «комендантским часом».

Я хотел сыграть мажорно минорную историю. Сделать лёгкий фильм на трагические темы: одиночество, непонимание, абсурдность жизни. С какой стати меня упрекают в том, что я не Кафка? Не Фред Астер, потому что разучил несколько па? Что непоследовательный, поскольку фильм развивается в разных направлениях. Как будто сюжет – это какая-то теорема. Как будто жизнь, очень просто и ужасно, не совокупность непоследовательных моментов, в которых каждый находит свою логику.

 У себя дома

Да, мой фильм нелогичен. Но он был таким задуман. Я не хотел, чтобы он был обычным и долго искал подходящее место для съёмок. Я мечтал о Вене на берегу моря, чтобы это был порт. Там всегда охотно сходишься с незнакомыми людьми. В порту есть люди, готовые на всё – пойти на карманную кражу и на большое дело. Я перебрал много стран и книг, прежде чем нашёл Барселону. Какие празднества здесь устраиваются без всякого повода! А эти ночи, переполненные песнями и драмами. Но моя картина не об этом. В ней много детей, несколько бродяг и блистательная инженю – Анна Карина.

Начав работу, я лишился так необходимой мне возможности располагать самим собой и оказался cвязанным тысячью требований: соглашаться, понимать, согласовывать, руководить, заканчивать, брать на себя, преуспевать. Имел ли успех этот «Вор из Тибидабо»? Нет, говорят критики, и каждый тотчас ищет для меня глупые оправдания: звук отвратительный, монтаж слишком медленный, замысел хороший, но не реализация. Короче говоря, с меня, пожелавшего взять на себя ответственность, эту ответственность сняли. Но всё равно это была победа. Победа над собой.

Я отдал швартовы и вышел в открытое море. И рисковал. Если не получилось, тем хуже. У меня нет ощущения провала, но я не верю в несправедливость.

Ночью можно встретить свою судьбу или продлить день. Знакомишься с людьми, которые безнадёжно что-то ищут, с потерявшими надежду, потому что у них не остаётся времени. Или «слишком», или «недостаточно». Одни несутся к смерти, другие ползут. Но все идут туда. И я понимал: что бы я ни делал сегодня, всё равно это ещё один день, который ушёл в прошлое. И мне больше ничего не хотелось. Особенно делать карьеру.

Ночью всё возможно. Легко сходишься. Потом шутки, выпивка, песни, танцы. Между незнакомыми налаживаются кратковременные или глубокие связи. Ночь – хороший проводник для мужчин: женщины не сопротивляются. У них не получается освободиться от этого братства или они этого не хотят. А в результате остаются только морщины, главным образом моральные.

Вы, женщины, у вас есть такая привычка во всём винить нас. Вынуждать нас разыгрывать из себя настоящих мужчин, героев! Если женщина приходит сказать, что беременна и несчастна, то всегда с одним и тем же выражением упрёка на лице. И каждый раз хочется спасаться. А я мужчина-угорь: пусть все это знают!

Любовь? Я боюсь смешивать зубные щетки! Надо уметь сохранять дистанцию, даже в материальном плане. Телефон заменяет любовные записки, как чёлка приходит на смену гладко причёсанным волосам, а свободная женщина со связями замужнюю женщину, имеющую любовников. Но у него та же роль – избавить от одиночества, не нарушая уединённости. Подальше с глаз – поближе к сердцу. И потом, любить одну женщину значит заставлять себя отказываться от многого другого. Может, найти лучшее применение своим силам? Но два раза у меня всё же было желание сделать над собой усилие!

Когда больше ни во что не веришь, начинаешь верить в моменты. Но счатье кусочками – это жизнь кусочками. Для меня всё срослось, когда я решил снимать фильм. До этого всё ускользало сквозь пальцы: женщины, деньги, годы, планы…И жизни мало, чтобы что-то создать. Я очень поздно начинаю. Но всё то время, что я потерял, ушло на ожидание. У меня не хватает мужества сожалеть об этом.

В кино я воплощаю разочарованного плейбоя. Это в самом деле я? Такое складывается впечатление, я с этим согласен…Я всегда играю «свою» роль. Моя большая роль – в «Блуждающем огоньке», которую я превратил в экзорцизм. Убивая себя в конце фильма, убивая этого пьяницу без воли Алена, который отказывается стареть, я хотел убить определенного Мориса, Мориса ночного. Я бы хотел, чтобы после «Блуждающего огонька» выжил Морис «дневной».

Моё будущее? Это будущее моего фильма. Если всё сложится нормально, будут другие фильмы. Два сценария лежат в моём письменном столе – исторический фильм и комедия. И десять других – в голове. Через восемь дней я начинаю работу в «Трёх комнатах на Манхэттене» под руководством Карне. Через три месяца – «Пропавший отряд» с Марком Робсоном. Через шесть месяцев, через год? Кино, кино, всё время кино. Мне 37 лет. Я слишком стар, чтобы строить планы в личной жизни.

Elle, 1965 год

ОТКРОВЕНИЯ БОЛЬШОГО РЕБЁНКА

Я принадлежу к потерянному поколению. Поколению, которое начинало с игры в войну на школьном дворе. Повзрослев, мы повсюду искали этот школьный двор – в книгах, фильмах, иногда в барах. Мы втягивались в выпивку, как когда-то в игру. Для детей игра – приключение, с которым они не хотят расставаться как можно дольше. То же самое с алкоголем. Выпивать с друзьями это как прогуливать школу с хорошей компанией. Игра продолжается и ночью. Это попытка продлить жизнь. Только, если хочешь продолжать жить, нужно прекратить пить. Это я и делаю, не впадая в крайности.

В кино одиночество мне идёт. Что бы ни говорили и ни писали, всегда существуют глубинные связи, мостики между тем, что играет актёр, и тем, что он представляет собой в жизни. Это связи на уровне чувств, и их не может избежать ни один актёр. Для актёров-комиков и клоунов общим является то, что люди удивляются, видя их грустными в жизни. Но грусть можно уловить в их представлениях, которые они дают. Комик самый большой лгун из актёров.

У меня такой культ дружбы, что я пытаюсь обнаружить это качество в женщинах. Несмотря ни на что, всё заканчивается тем, что банальное «в любом случае остаёшься один» сваливается на тебя как снег на голову. И даже другая банальность – «любовь – это одиночество вдвоём» – не отменяет предыдущую.

В фильме «Вор из Тибидабо», который я впервые снимал как режиссёр, одиночество не было главной темой. Эта тема будет центральной в экранизации повести Мелвилла «Писец Бартлби», которую я надеюсь скоро осуществить. Актёр может попытаться измениться, режиссёр обязан говорить о том, в чем хорошо разбирается или что его волнует. Некоторые режиссёры утверждают, что я хорошо старею. Это мнение работника кино. Я думаю, что старею плохо, как все люди. Я не считал, но, должно быть, по крайней мере раз двадцать за день трогаю рукой макушку в том месте, где волосы просвечивают. Хотя мысль о смерти мне безралична или почти безразлична. Есть что-то суицидальное в пьянстве или быстрой езде. Но совершенно ребяческий, наивный суицид – в риске, которому любят подвергать себя дети в игре. Наше поколение проводило время, наблюдая за проходящими поездами. Мы как могли давали выход своим чувствам, при этом были самоуверенными, непринуждёнными и остроумными.

С Кристианом Марканом мы играли в корриду. Привязывали два столовых ножа к спинке стула, один из нас бросался на другого. Это было опаснее, чем настоящий бой быков. Играющий роль быка не довольствовался прямым нападением и нисколько не заботился, что состояние опьянения усиливалось.

Я не выношу мысли о старении. Какое-то время я думал, что в актёры идут, чтобы избавиться от воспоминаний. Теперь понимаю: всё как раз наоборот. Это единственная профессия, где о людях говорят, что они играют. А игра разве не относится к детству? Вы понимаете, от этого не уйти. И тем более не уйти, что необходимо, как в любом творческом процессе, обращаться к своей памяти, пережитому. И вот замечаешь, что все эти затянувшиеся бессонные ночи пригождаются: какой-то жест, верная деталь обнаруживаются в момент съёмки, они были замечены и отложились в памяти в одну из них.

Записал Паскаль Тома

Elle, 1969 год.

В 1969 году Морис Роне много снимался, в том числе в небольшой, но интересной роли у Шаброля в "Неверной жене", у Жака Дере в "Бассейне", где Ален Делон вторично - после "На ярком солнце" - лишил его жизни, а ещё были "Женщины", "Алая женщина" и "Дельфина". Ниже на кадрах Гарри Ланье и Виктор Пегала, которого в приступе ревности убил Мишель Буке.